Александр Лазарев: "Маньяки – моя фантазия" Александр Лазарев-младший сегодня славен. Он славен уже далеко не в первую очередь тем, что он сын Александра Лазарева-старшего и Светланы Немоляевой. Среди театралов славен как актер театра Ленком, сыграв, например, в "Фигаро" и "Королевских играх". Среди тусовки славен как модный персонаж, красивый человек, лицо, регулярно появляющееся в толстых ярких журналах, где он предстает сугубо правильным хорошим сыном, мужем, отцом, актером (во что без труда верится). Но более всего он славен своими киноработами – "Приятель покойника", "Тело капитана будет предано земле...", "Умирать легко". Играет в этих фильмах примерный сын и муж, а также актер солидных костюмных ролей, что характерно, сплошь маньяков. Ну, маньяков не маньяков, но личностей психически неустойчивых – кровь кругом, трупы там, убийства и прочее. Откуда-то режиссеры в человеке из хорошей семьи такую патологию усмотрели и за эту версию держатся. Но, очевидно, собственная версия происходящего есть у самого Александра Лазарева-младшего? – Александр, в "Приятеле покойника" ваш герой доходит до отчаянного состояния – заказывает собственное убийство. В ленте "Тело капитана будет предано земле, а старший мичман будет петь" вы изображаете гомосексуалиста, человека с "оторванной башней". Ну и в довершение всего в "Умирать легко" у вас роль уже маньяка-убийцы. Амплуа ведь может враз приклеиться. – Меня это действительно пугает. И я начинаю задумываться: не испортил ли я себе репутацию этими работами? Я-то себя никак не ощущаю актером одной роли. Я могу многое. На самом деле. В театре я играю очень разные роли. Вот в кино как-то получилось, что три фильма подряд, причем известных, оказались такими однонаправленными. Очень жаль. – Сами-то как считаете – в силу чего режиссеры чувствуют, что вы подходите на роли "патологических личностей"? – Что значит – Лазарев подходит на роль маньяка? По большому счету, и маньяков-то не было. "Приятель покойника" – глубоко психологическая картина. Человек загнан в угол, спасает свою жизнь. Он скорее трус. – Но идея – заказать собственное убийство – разве нормальна? Разве не выдает убогой изощренности ума? – Отчасти да. Но все эти фильмы такие разные. По существу, только в "Умирать легко" у меня роль маниакально-больного человека. Да, таковы заданные обстоятельства. Но это влюбленный псих. Мы и играли про любовь. Этот последний фильм и подвел собой некую черту – все картины все равно что закольцевались между собой. Тем самым создав определенный киношный образ. Но я очень горд всеми этими работами. – Говорят, что ваши родители не смогли досмотреть до конца "Умирать легко", ушли из зала, на них лица не было... – Неправда, досмотрели. – Дочери своей покажете его? – Сейчас нет. Подрастет, покажу "Приятеля покойника". Сейчас ни к чему это. Фильмы недетские, в ее возрасте научить ничему не могут. Взрослый человек способен к различению полутонов, а главное – к оправданию. Дети более открыты, чувствительны. Еще не различают всех оттенков. Не стоит ее обижать этими фильмами. – Есть распространенное мнение, которое поддерживают и многие актеры, что нельзя сыграть какие-либо чувства, если внутри их не пережил. Насколько переживания, которые вы сыграли, свойственны вашему нутру? – Ни на сколько. Есть разные школы. Известно, что русские актеры работают в основном в школе переживания, подключая всю душу, свой личный опыт. Меня учили по-другому. Я ничего не вспоминаю. На первом курсе в Школе-студии МХАТ проходят особый раздел "Фантазии и ощущения". Я на этом воспитан. Нафантазировал, что я, например, тот же маньяк. И мои ощущения от моей фантазии воплощаются на экране, на сцене. Еще когда учился в Школе-студии, в дипломном спектакле играл Треплева. Роль серьезная, драматическая. Люди на спектакле, как правило, плакали. И вот однажды пришла моя теща. Я уже отыграл, и, после того как "все умерли, все сошли с ума", выскочил из гримерки – в хорошем расположении духа, с плейером, напевая веселые мелодии. А навстречу – заплаканная теща. Так она меня чуть ли не возненавидела: "Как ты так можешь, как?" А я так работаю. – Раз у вас такая богатая фантазия, попробуйте представить себя на месте человека, который ради любви убивает массу народа. Или могли бы вы сами от безысходности заказать собственное убийство? – Ненавижу этюды! Меня это раздражает. Самым мучительным в Школе-студии для меня всегда были именно импровизации. Импровизировать можно, когда ты глубоко находишься в материале, когда все знаешь о пьесе, про героя. – Как, вы не знаете, кто такой Александр Лазарев? – Бред. – Похоже, вы человек легковозбудимый... – Взрывной и очень нервный. Сегодня. Например. А завтра могу сказать, что я спокойный человек. Это по настроению. – Вы часто говорите, что вас обижает в людях скрытность. А сами-то!.. – Я? По-моему, я очень открытый человек. В пьесе Радзинского "Беседы с Сократом", в финале, Сократ говорит замечательную фразу о том, что мы приходим в этот мир, сжавши руки в кулак. Как бы подразумевая – все мое! А когда уходим из этого мира, у нас руки раскрыты и протянуты к людям – ничего не надо, весь я ваш, Боги! По-моему, я к этому иду, к раскрытой ладони. – Александр, должна заметить, что многие актеры и сами признаются, что играют в жизни. И очень даже хорошо этим пользуются. – Да? Мне кажется, что в повседневности актер скорее даже примитивен. Я – прост. – Для пущей органичности можно было и в психушку сходить, на реальных маньяков посмотреть. Неужели неинтересно было? – Не люблю я подсматривать за живыми, конкретными людьми. Информации было достаточно: телевидение, кино. Я не очень хорошо отношусь к фильму "Иди и смотри". Такой чудовищный натурализм говорит не в пользу искусства. Хотя это и называют художественным фильмом. Я все беру из собственных фантазий. – Хорошо, если не наблюдения, не личный опыт, то какие же фантазии помогали вам сыграть того же маньяка? – Пусть это останется секретом. – И чем это не скрытность? Пять минут назад вы говорили, что открыты миру... – Ну хорошо. У нас в семействе есть такая шутка. Будто в прошлой жизни я был преступником. Причем таким крутым разбойником, что за все проделки меня повесили. Наверное, поэтому я очень не люблю, когда меня трогают за шею и за запястья. Практически не могу носить часы, все время их снимаю. Видно, повесили меня со связанными руками... Но это неважно. – Вам нужна в работе похвала или это только расхолаживает? – Мне похвала обязательно нужна, этакое ощущение пряника. Тогда распускаются крылья и хочется делать еще и еще лучше. Это ежесекундный толчок. Но когда постоянно хвалят... Моя жена, Алина, – очень строгий критик, абстрагируется от того, что я ее муж, и оценивает мою работу довольно жестко. Может отругать сильно. И мне это нравится. Это как некий кнут – зато двигает на долгие годы вперед. – От чего зависит ваше ощущение душевного спокойствия? – Да от количества работы, загруженности, желания работать. Правда, когда работы много, подсознательно благодаришь кого только можно за такую ситуацию. Но вот когда работы нет, в организме начинается тотальная катастрофа. – А как перемалываете такие моменты "катастроф"? – Люблю рыбу половить. Хотя какое же нужно терпение иметь! К сожалению, я самый несчастный рыбак на свете. Вот недавно ловил рыбу в частном пруду маленьком. Там рыба кишмя кишела. Я не поймал ни одной! А сидел, терпел долго. Еще при любой возможности, когда есть время, есть финансы, я закупаю или беру у друзей видеокассеты и смотрю, смотрю. Настолько люблю кино. – Вас можно увидеть и в смокинге, и в костюме да при галстуке, и просто в удобном обмундировании. А какой стиль в одежде любимый? – Серьга в ухе, кольца, сапоги, кожаный прикид – вообще, рок-н-ролльный стиль жизни. На пробы фильма "Приятель покойника" приехал вот в такой же экипировке. Режиссер тогда сказал: "Хочешь сниматься, измени внешний облик". Что сказал режиссер, то сказал... Я на одежде не сдвинут, но люблю хорошо выглядеть. – Вообще, стиль достаточно хулиганистый. Это не компенсация за благообразно проведенное детство? – Нет. Все было, как положено мальчишке: и хулиганил, и лоботрясничал. Учился в школе плохо. Но учителя понимали, что моя дорожка уже определена, и особо меня не мучили. Экзамены я сдавал гениально – все помогали. Лишь бы я закончил и занимался тем, чем хочу. А ведь многих ломают в школе. – Чего тогда боялись больше всего? – Экзаменов! А ведь папа мне говорил: "Если выберешь профессию актера, будешь всю жизнь экзамены сдавать". Я отнекивался: "Да ладно..." А теперь прекрасно понимаю отца. – Как вы относитесь к оружию? Сейчас время особенное. Считаете нужным иметь оружие? – Да. – Но если ситуация вынудит, будете использовать? – Не хочу об этом говорить. – Популярные сейчас блюда из сырой рыбы – суши, сушими, – из сырого мяса едите? – Карпаччо пробовал – мясо, приготовленное в итало-испанских традициях. Бюфаля-татар – сырой фарш, перченый, соленый – тоже как-то дегустировал. Могу съесть, почему бы и нет? По настроению. – Не выдают ли эти пристрастия вашей внутренней агрессивности – могут проинтерпретировать некоторые? – Все люди внутри очень разные, многоликие. И агрессивные, и добродушные, открытые и одновременно закрытые. Просто у кого-то в большей степени выпирает одно, у других – другое. О себе все нужно знать. Но жить по десяти заповедям. – Известна одна история про Дали и Гала. У них жил кролик, которого они обожали. И однажды Гала сервирует стол и подает на обед небывалое кушанье. Когда Дали все съедает, Гала объявляет, что он только что расправился с их любимым "другом". Тем самым Гала, по ее мнению, совершила священный обряд – душа кролика соединилась с его хозяевами. – Понятно, значит, она была такая же сумасшедшая, как и он. Бред собачий. Мне это неприятно. – Еще одна история. Берберова, тонкая аристократичная женщина, поэтесса, муза Серебряного века, в лихой военный час (оккупация Франции) поймала курицу, свернула ей голову, распотрошила и сварила. И была страшно горда, что близким людям может приготовить суп. Какие чувства вы бы испытывали в этой ситуации? – Если моя семья будет умирать от голода, я сделаю все, но накормлю... Когда критическая ситуация, действуют законы жизни. Мой отец пережил блокаду Ленинграда, ему было три года. Ходил под стол и безостановочно просил свою мать: "Кусочек хлебца, кусочек хлебца". Что чувствовала моя бабушка! Да душу от этого разрывает. Бессознательно это до сих пор осталось. Отец съедает все подчистую на тарелке, не может что-то оставить. ...Лазарев очень разный. Не надо меня загонять в какие-то рамки. То мягкого, то буйного, ненормального человека, то отвязного рок-н-ролльщика, то человека при галстуке. Каждый может в какой-то момент жизни, будь то в тридцать или пятьдесят лет, столкнуться с человеком, который окажет на него влияние, или какие-то обстоятельства его смогут решительно изменить. Например, человек, который был бухгалтером, может встретить женщину в пятьдесят лет, которая сведет его с ума, и он будет по деревьям лазить за ней. – Вы искренне верите в возможность таких перевоплощений? – Человеческие возможности безграничны. Существуют же всякие аномальные явления в человеке. Недавно в программе "Вы – очевидец" наблюдал, как какой-то дядька держал у себя на груди чудовищные бетонные плиты. А их и четыре человека еле могли унести. Я уверен, если бы я занялся этим серьезно, потратил на это дело несколько лет, я бы тоже смог это сделать. Да любой бы смог это сделать! Главное – хотеть. – Но если можно ВСЕ, то как легко человеку запутаться в выборе: что для него важнее, к чему более расположен. И в конечном итоге не сделать НИЧЕГО. – Всегда есть момент, когда можешь сам выбрать свой путь. У меня есть друг, он был очень талантливым геологом. Всю молодость провел в Сибири, ездил в Арабские Эмираты. По любому раскладу впереди его ожидала блестящая научная карьера. А он в какой-то момент решился изменить свою жизнь. Кардинально. И сознательно. Начал заниматься строительством. Его фирма построила много домов в Москве. У него все получается. Он счастлив. – Если с вами это произойдет, куда вас может кинуть? – А неважно. Например, если буду изучать подводный мир Индийского океана, то через десять лет вполне смогу написать об этом философский трактат. Я уверен в этом. – Что вам помогло найти свой путь? – Родители прежде всего. Атмосфера, в которой я воспитывался. Любовь к актерской профессии. С другой стороны, мне кажется, что если бы я был поумнее в детстве и пораскинул бы мозгами – к чему же я более способен? – может, не пошел бы по течению. Но есть и другой момент. Я человек православный, христианин. И в то же время верю, когда говорят, что существует такое понятие, как карма. В виде чаши, которую человек пьет всю жизнь. Эту карму можно пить медленно и наслаждаться этим. А можно захлебнуться, перевернуть на себя, и это погубит. – Как ощущаете, вы рисковый по натуре человек? – Я не очень рисковый. После любой авантюры даю себе зарок: "Все, это было в первый и последний раз". Кое-какой опыт, например, есть – когда меня пригласили в Италию, в "Ла Скала" читать прозаические отрывки из оратории Прокофьева "Иван Грозный", вместе с оркестром и хором. Да, это была бы страшная глупость с моей стороны, если бы я отказался от такого проекта. Выступать в "Ла Скала", под началом маэстро Мути, жать руку Пласидо Доминго! Конечно, я согласился. Но сейчас я знаю, что больше никогда в жизни я на подобное не пойду! У меня есть свое дело, им я и должен заниматься! – Все актеры плачут, что профессия ужасно зависимая, стервозная. И не поверю, что служба в театре не отнимает ни сил, ни нервов... – Еще как отнимает! И ответственности не меньше. Но это мое дело. А та работа в "Ла Скала" – не мое. Вот и все. – Но что же это за сила подвигла вас согласиться на риск в тот раз? – Да просто моложе был, готовый к аферам. Конечно, когда поступило предложение из "Ла Скала", мне было очень интересно испытать себя. Но не в меньшей степени меня подвигла на все возможность убежать из гнусной, мерзкой московской зимы в солнечную Италию, в тепло и на зеленую травку. В Италии я до этого ни разу не был. Денежный аспект тоже был немаловажен. Но когда потом навалилось это жуткое ощущение невероятной ответственности... Уже в день отъезда, когда за мной приехало такси и я стоял "в сборе" около дома, во мне что-то заклинило. Сказал: "А я никуда не поеду, что хотите со мной делайте!" В итоге меня просто затолкали в такси. Пришлось ехать. – Ага, так кто же в семье самый авантюрный? – Теща. Но это неважно. Еще был опыт, крохотный. Друзья, работавшие на церемонии вручения наград ТВ-6 "Чайка", попросили меня в финале выйти на сцену и что-то сказать. Ненавижу импровизацию. Согласился только ради друзей. Все. Больше никогда не пойду на такое, никогда не буду вести никакие церемонии. Потому что это стоит слишком больших нервов. – Но, может быть, благодаря таким "приключениям" и открываются Америки – новые таланты, способности. Сами говорите, что страхи и стереотипы только тормозят наше развитие. – А я вообще человек противоречивый! (Смеется.) У меня все зависит от настроения. Завтра я могу наговорить что-то совершенно противоположное. Майя Чаплыгина