 |
|
|
|
|
|
Статьи. Критика.
"Умирать
легко"
Кинокомпания «НТВ-ПРОФИТ», 1999
Дистрибьютор Пирамида Режиссер Александр Хван В ролях: Полина Кутепова, Александр Лазарев-мл. Дата релиза - 10 март
Что есть любовь? Вечный вопрос философии, искусства и всей жизни. Может быть, о любви можно говорить только тогда, когда другой человек становится для тебя дороже, чем весь окружающий мир? Когда он становится единственным смыслом твоего существования? Или это уже не любовь, а что-то другое?.. Фильм Александра Хвана не мелодрама. Это триллер про маньяка-убийцу. И в то же время это фильм о любви. О Любви с большой буквы, о любви всепоглощающей и роковой...
Жила-была девочка. Звали ее Лиза Дымова. Ее отец умер в больнице от инфаркта, а вскоре умерла и мать. Девочка осталась сиротой и воспитывалась в детском доме. А потом она выросла, вышла замуж, затем развелась и стала жить в квартире друга покойных родителей Феликса Лужина. Сам Феликс - психотерапевт по профессии - жил на даче и писал книгу. А в доме напротив Лизиного была мастерская, в которой обитал Илья Дьяков. Он окончил оптико-механический институт и целыми днями трудился в мастерской над разными приборами и инструментами. Илья любил Лизу и часто наблюдал за ней с помощью оптических средств.
Лиза об этом знала. Однажды, когда она сидела у зеркала, в окне что-то блеснуло. Девушка сразу догадалась, в чем дело. «Опять! Ну ты у меня получишь!» - вскричала она и, схватив какую-то резиновую палку, ринулась в дом напротив. Уж она его отучит подсматривать! И что же Лиза увидела? Илья Дьяков болтался в конвульсиях на веревке, а у ног его валялась табуретка. Лиза, пришедшая от этого в ужас, быстренько подставила табуретку и сняла Илью. А потом стала бить приборы, с помощью которых он подсматривал за ней, и рвать фотографии со своим изображением.
- Придурок! Так ты еще и снимаешь! Скажи спасибо, что бью не по твоей башке! - кричала она. А когда гнев прошел, встав перед ним на колени, стала гладить его по голове.
- Зачем ты помешала мне? - заикаясь и дрожа всем телом, бормотал распростертый на полу Илья. - Я уже почти был там. Убей меня, убей, убей...
- Успокойся, - уговаривала она, а потом ударила его по щеке: - Будь мужчиной!
- Нет, я не мужчина... Умирать так легко. Ты не знаешь, как больно возвращаться оттуда... Я не могу без тебя жить, не могу... - запинаясь, говорил Илья. Она спасла его от смерти. И, кажется, воскресила для новой жизни. На следующий день Илья, одетый в хороший костюм и смущенно улыбающийся, держа в руке цветочек, ждал Лизу около ее дома. Лиза, вернувшаяся домой после работы, очень обрадовалась Илье и пригласила его к себе. И вдруг в квартире появился Феликс Лужин. Лиза поспешила объяснить Илье, почему она его пригласила:
- Я очень хотела, чтобы вы встретились. Феликс - замечательный психотерапевт. Он может тебе помочь.
- Я не сумасшедший! - резко сказал Илья и пошел к двери. - Меня лечить не надо!
- Мы могли бы просто поговорить о ваших проблемах, - мягко вклинился в разговор Феликс.
- У меня нет проблем! - снова отрезал Илья.
- Ну, проблемы у всех есть, - не сдавался Феликс... Все-таки им удалось убедить Илью, что ему не помешают несколько психотерапевтических сеансов. Этот случай показался Феликсу очень интересным. Наблюдая за Ильей, «находя корешки в подсознании и снимая самоблокаду памяти», опытный профессионал приходил к любопытным выводам.
- Неострый аутизм на почве юношеской фрустрации... - говорил, бывало, сам себе Феликс, изучая с помощью компьютера сведения о прошлом и настоящем Ильи. - Ты, Лиза, со своими материнскими инстинктами и женской интуицией, ему вряд ли поможешь... Странно... Этот парень, судя по всему, должен быть жутко агрессивен. Пока же это никак не проявляется внешне. Странно... Феликс не ошибся. Внешние проявления не заставили себя ждать. Ничем не примечательный с виду Илья Дьяков оказался маньяком-убийцей... Его первой жертвой стала некая дама по имени Наташа, не имеющая ничего общего с Лизой. Наташа была женщиной из его прошлого
- из весьма отдаленного прошлого. Она даже не узнала Илью, когда он заговорил с ней около ее дома.
- Оптико-механический помните? - как-то смущенно, но твердо спросил ее Илья (он всегда так говорил - смущенно и настойчиво одновременно). - Как поживаете Оля?
- Какая Оля? Ты что, больной?! - насмешливо процедила Наташа, явно не собираясь продолжать этот разговор.
- Нечасто приходится насиловать мальчиков? - глядя ей прямо в глаза, спросил Илья.
- Сто лет прошло, ничего не докажешь! - вдруг прошипела Наташа. Она явно сразу что-то вспомнила.
- Но у вас же есть дочь... - со странной улыбкой сказал Илья. Лицо Наташи перекосилось. Она схватила в охапку свою дочь, катавшуюся во дворе на роликовой доске и потащила ее домой. Заперла дверь на все засовы и стала названивать своим знакомым, звать на помощь. А Илья, не теряя времени, расположился в уединенном месте напротив окон ее дома и приготовил для стрельбы арбалет с оптическим прицелом. Этот арбалет принесли ему в мастерскую еще вчера, заказали оптический прицел и несколько стрел. Илья не задавал заказчику никаких вопросов. Сделав все, что нужно, он решил сам использовать арбалет. Наташа выскочила на балкон - проверить, где тот человек, который несколько минут назад говорил с ней у подъезда. Тут-то ее и настигла смерть: стрела попала ей в рот и застряла в черепе...
Все следующие жертвы Ильи были так или иначе связаны с его нежно любимой Лизой. Она потом не раз вспоминала, как он говорил: «Я так люблю тебя! А тебя обижают. Никто не имеет право обижать тебя! Никто никогда больше не будет обижать тебя!..» Лиза рассказала ему о директрисе детдома, которая когда-то запирала ее в шкаф и лишала ужина, и Илья разыскал эту директрису и застрелил из пистолета. Бывший муж Лизы Игорь надоедал ей, и Илья взорвал его машину вместе с ним. К Лизе приставал ее коллега по работе, Илье показалось, что это ей очень не нравится, и он заколол его ножом... До поры до времени Лиза не знала, насколько сильно любит ее Илья. Но скоро он сам ей все рассказал... Триллеров про маньяков-убийц снято уже тысячи. Но Александр Хван придал рассказанной им истории трагическое, поистине апокалиптическое звучание. Любовь в его картине предстает неодолимой силой, толкающей человека к неизбежной гибели. Чувство, призванное созидать, несет с собой разрушение. И если верно, что со смертью одного человека рушится вся Вселенная, живущая в его душе, то вместе с душой гибнет и наполнявшая ее великая Любовь...
ВЕК» № 48, 10—16 декабря, 1999, полоса № 12
Умирать легко. Смотреть — тошно.
Психоанализ для простаков: пять убитых, трое раненых, две сгоревшие машины и один модный фильм
Александр ТЕКТУС
Фильм Александра Хвана «Умирать легко» был широко разрекламирован спонсором – фирмой «НТВ-Профит». В том числе и по телевидению. Зрителю настойчиво внушалось, что наконец-то и у нас в России создали высококачественный современный психологический триллер – не хуже, чем в Голливуде. Всё это неправда. «Трилла» в фильме нет. И психологии тоже. Вот психиатрия – есть.
Там, собственно, два главных героя – псих и психиатр. Псих – Илья (Александр Лазарев-младший) – на почве изнасилования его в подростковом возрасте какой-то девицей стал импотентом. Тяжелейшим невротиком. Кстати, Лазарев-младший невротика играет вполне достоверно. Недостоверна только задумка сценаристов и режиссера.
Сценаристов, кстати, трое – Иван Бирюков, Людмила Улицкая и Григорий Ряжский. Бирюков, говорят, написал всё, кроме концовки, Ряжский – концовку, а что делала Улицкая – неизвестно. Зато известно, что Ряжский помимо прочего был еще и продюсером фильма и потому считал себя вправе во все вмешиваться и все, что только можно, портить. Включая сценарий.
И вот маньяк-импотент решает в главную героиню влюбиться. Преследует ее всячески, цветы дарит, через окно фотографирует. Даже вешается от несчастной любви. В конце концов главная героиня Лиза (Полина Кутепова) проникается и уходит к нему. И тот сразу излечивается от импотенции.
Хеппи-энд? Фигушки. В свободное от ухаживаний, суицида и секса время главный герой еще методически уничтожает разных людей, которые его или его возлюбленную чем-то когда-то обидели. Такой граф Монте-Кристо, только без миллионов.
Девицу, которая его когда-то изнасиловала, он выслеживает и убивает стрелой из арбалета. Компьютерная реставрация полета стрелы и попадания ее в открытый рот немолодой уже насильницы является большим шагом вперед в деле технического совершенствования отечественного кинематографа.
Потом там есть еще обидевшие Лизу. Их трое. Одну бабушку Илья застрелит, одного художника незаметно заколет ударом прямо в сердце на улице, а бывшего мужа Лизы вообще взорвет в автомобиле. Просто не псих, а Джеймс Бонд какой-то. На все руки мастер.
Ах, да! Там есть еще психиатр (психоаналитик) – Феликс (Георгий Тараторкин). Психиатр психа пытается остановить. То есть сначала он Илью пытается лечить. И даже долго размышляет о причинах и характере его заболевания. Лучше бы авторы фильма эту часть из ленты убрали, перед Зигмундом Фрейдом стыдно.
В общем, они сошлись. Вода и пламень. Псих и психиатр. Психиатр пытался шприц с чем-то нехорошим в психа воткнуть, а псих пытался взорвать психиатра в машине. Ничего у них не получилось. Тогда они встретились на шикарной даче психиатра – и давай друг друга по мордам бить. Били-били, наконец псих психиатру голову пробил, повалил и давай душить. Ужас нечеловеческий. Тут главная героиня из револьвера психу в спину, в левую половину, где сердце, – шарах! Псих, натурально, падает замертво. Пуля пролетает насквозь и попадает в большой и страшно красивый аквариум с макетами затонувших кораблей и разными рыбками. Стекло вдребезги, вода и рыбы в рапиде красивым каскадом сползают на пол. Рыбок-то за что?..
На этом сценарий И. Бирюкова заканчивается. Но Хван и Ряжский не лыком шиты. Они сразу обнаружили слабое место в бирюковском сценарии: машина заминирована, а не взорвалась. Это же как ружье на стене в первом акте. Нарушение правил драматургии. Поэтому Г. Ряжский дописал сценарий, А. Хван доснял фильм.
Итак, часть вторая. «Носферату-вампир». «Фантомас разбушевался». «Завещание доктора Калигари». Лиза везет тяжело раненного психиатра Феликса на машине в город и убеждает его не умирать по дороге. А у того уже глаза закатываются. И тут их настигает другая машина. А в машине... псих. Воскрес! Это такой обязательный атрибут голливудского триллера. Сожгли Терминатора, а он глядь — из огня одним скелетом выходит. Убили Фредди Крюгера – а он возьми да возродись.
Короче, машины сталкиваются. Тут уже и Лиза получает тяжелую травму. Две машины разбиты, три человека в крови. И толстый-толстый слой психологии. Просто Достоевский, Марсель Пруст и Роберт Музиль в одном флаконе.
Вытаскивает покойничек Лизу из машины, угрожает всех взорвать, а психиатр Феликс вдруг оклемался — и хвать револьвер. Но тут Илья и Лиза вдвоем серьезно так говорят ему: «Феликс, уйди!» На этом месте нормальный зритель начинает дико ржать. Действительно, смешно: вокруг лес, а он раненый.
Но Феликс послушался и ушел. Должно быть, в лес партизанить. А Илья и Лиза уезжают вместе. Но по дороге Лиза из машины выбрасывается. И тогда Илья, закрыв все окна, взрывает себя вместе с автомобилем.
Порок наказан, добродетель торжествует. Лиза остается с Феликсом. Правда, по ходу фильма выяснилось, что Феликс замучил электрошоком до смерти отца Лизы, после чего она попала в детдом, но это уже мелочи.
Фильм, похоже, снят специально для «новых русских». Все без исключения герои фильма живут в шикарных многокомнатных квартирах (даже псих, перебивающийся случайными заработками, живет в огромной мансарде, где произведен евроремонт и понатыкано много дорогой техники), ездят исключительно на иномарках, пользуются только сотовыми телефонами и т.п. Благосостояние – ну просто как в Атлантик-Сити.
Теперь ясно, что такое продюсерский фильм, то есть что бывает, когда все определяет не режиссер, а продюсер. Каким быть сюжету, каких актеров выбрать и какие задания им датьѕ
ѕА ведь смешно вспомнить: на премьерный показ «Умирать легко» в Доме кино набежала чертова куча народа. В Большом зале мест не хватило – и часть публики отправили в Белый зал. Именитые критики сидели на ступеньках. Можно было подумать, что это был не фильм молодого кинорежиссера, а первый и последний показ ленты какой-то зарубежной экзотической знаменитости.
Стало модно говорить, что у нас-де «возрождается отечественный кинематограф». Если это «возрождение», то что же такое вырождение?
"Умирать легко"
Россия. Режиссер: Александр Хван. Звезды: Александр Лазарев-мл., Полина Кутепова, Георгий Тараторкин и др. Киноправа - "Мост-синематограф". Кассета - "НТВ-ПРОФИТ" и "Пирамида". Оценка - 1.
Про что. "Умирать легко" - один из самых ожидаемых фильмов весны, и казалось, это будет триллер в духе "Окончательного анализа". Общее, между тем, лишь профессор Фрейд. 30-летний юноша подглядывал за девушкой в окне напротив и полюбил ее - да так страстно, что начал грохать всех, кто, как ему воспаленно видится, посмел обидеть любимую или способен ее отдалить. Странности поведения во многом объяснимы давней сексуальной травмой (весьма нетипичной - юноша был изнасилован опытной развратницей).
Варианты кровопускания столь разнообразны и кинематографичны, что трудно поверить, будто герой предался своему хобби только сейчас и спонтанно. В моменты убийств небо угрожающе рокочет. Пытаясь излечить любовного изувера, девушка обращается к психоаналитику, но в итоге добивается лишь того, что влюбленный начинает охоту на нее саму. В финале, впрочем, оба понимают, что и впрямь любили друг друга. Полина Кутепова очень-очень похожа на Жюльетт Бинош.
Плюсы. Стильная картинка: кадры выстроены небанально.
Минусы. В рекламном буклете Александр Хван со товарищи подробно объяснили, к чему стремились. Они снимали не триллер, а лав-стори. Настоящая любовь - болезнь, деструктивная сила, и человек сам не знает, на что она его толкнет. Поэтому героя нельзя считать маньяком. Он нормальный. И даже жертва. Эпиграф к "Умирать легко" - тезис Бердяева о том, что любовь имеет отношение не к жизни, а скорее к смерти. Кроме того, смысл фильма надо понимать еще и так, что герой, полюбив, наконец-то обрел гармонию с миром, утраченную после секс-травмы. И теперь пытается бороться за высокое (гармонию) низкими средствами. Но к финалу понимает, что одно с другим не в ладах, и потому его гибель неизбежна.
Звучит красиво. Беда только в том, что после просмотра трактовка начинает казаться высосанной из пальца. Возникает ощущение, что авторам хотелось как-то оправдать искусственный (и вполне дурацкий) сюжет, вот они и оправдали, как смогли. В итоге фильм получился холодным и пробирочным. К тому же скучным: никакого триллера нет, ведь в первых же эпизодах все расшифровано.
Впрочем, можно заметить, что у Хвана вырисовалась своя тема: нормальности и естественности палачества, на которое человека толкает страсть. Почти в каждом из его фильмов ("Дюба-дюба", "Дрянь хорошая, дрянь плохая", "Умирать легко") очень хороший - по внешним признакам - человек, плененный страстью, ведет себя как маньяк и садист, а Хван фиксирует это не только без морализаторства, но и без каких-либо вообще моральных оценок. Темнейшие уголки человеческой натуры рассматриваются в качестве естественных. Се ля ви. Только небо есть судия людских поступков.
Некоторые называют фильмы Хвана наиболее аморальными в новом русском кино. Но, учитывая тему "болезнь страсти", вернее считать их самыми больными.
Ключевые слова. Подглядывание, болезнь любви, агрессивное желание оберечь любимую от гадкого мира, труп за трупом, окончательный психоанализ, нелогичное финальное самопожертвование.
"Умирать легко"
Авторы сценария И.Бирюков, Л.Улицкая при участии Г.Ряжского
Режиссер А.Хван
Оператор А.Сусеков
Художник Г.Широков
Звукооператор Г.Набатников
В ролях: А.Лазарев-мл., П.Кутепова, Г.Тараторкин, С.Брагарник, А.Тютин, Е.Шевченко и другие
"НТВ-профит" при участии "Патмос-медиа"
Россия
1999
Фильм А.Хвана "Умирать легко" труден для оценок в силу двойственности его эстетической природы. Создается ощущение, что все элементы в нем парадоксально балансируют на грани "фола" и художественного качества. Хван -- режиссер, безусловно, визуально одаренный. "Картинка" в фильме выразительная. Изображение (оператор А.Сусеков) ориентировано на образцы хорошего европейского кино. Все "высвеченные" камерой мелочи -- от желтых нубуковых сандалий и круглых очков до плавно закрывающихся стекол машины -- создают пространство качественного бытового дизайна, мягкого, ненавязчивого, но гипнотически влекущего взгляд. Удовольствие от красиво выбранных ракурсов и утонченных искажений в кадре сравнимо с удовольствием от профессиональных фоторабот.
Вместе с тем в эту красоту (сознательно или нет) все время привносится элемент некоторой тошнотворности. Вот один из первых эпизодов картины, демонстрирующий всю неоднозначность ее эстетики. Натюрморт, выполненный на столе, покрытом клетчатой скатертью. Крупные спелые яблоки и желто-зеленый виноград аппетитно покоятся в вазе. Чуть ниже радует глаз фиолетовый овощ баклажан. Рядом -- большой стеклянный кувшин, наполненный свежим молоком. К этому простенькому изыску подходит простая девушка Лиза в простом белом халате. Глядя на "натюрморт", Лиза медленно наливает молоко в прозрачный стакан и с удовольствием выпивает. Ассоциативный ряд срабатывает быстро и неотвратимо: на душе и в животе у зрителя становится нехорошо.
Далее за фруктово-молочно-овощной зарисовкой следуют кадры, где Лиза обнаруживает, что за ней следят, и отправляется на поиски фотографирующего ее маньяка. Она врывается в его логово аккурат в тот момент, когда маньяк предпринимает попытку самоубийства, бедной Лизе приходится вынимать его из петли и по мере сил приводить в чувство. Что это? Намеренная провокация или случайность? Натюрморт, вызывающий у зрителя чувство дурноты, призван предвосхитить весь последующий негатив, или у Хвана просто крепкий желудок, не ведающий о мелких пакостях щедрых даров природы? Картина сделана так, что не всегда можно отличить режиссерский "прокол" от режиссерского трюка, понять, где -- принципиальный эпатаж и антихудожественность, имеющая статус спецэффекта, а где -- элементарная нехудожественность. Фильм не дает ответа на эти вопросы, зато позволяет рассматривать себя подобно "кляксе", в которой легко читается множество разнообразных фигурок.
По-видимому, продюсеры Хвана рассчитывали получить от него триллер -- леденящую кровь историю про влюбленного маньяка, который методично отправляет на тот свет недоброжелателей своей пассии. Однако делать триллер всерьез, иначе говоря, заботиться о соблюдении известной меры житейской и психологической достоверности, позволяющей зрителю идентифицироваться с происходящим, Хвану, как и большинству наших режиссеров, не с руки. Его гораздо больше занимают другие проблемы. В частности, продолжающаяся из фильма в фильм полемика с Ф.М.Достоевским -- иначе говоря, навязчивая идея режиссера показать "преступление без наказания".
В фильме "Дюба-дюба" студент-сценарист шел на повторение раскольниковского эксперимента, дабы выяснить: "тварь ли он дрожащая или право имеет". В картине "Дрянь хорошая, дрянь плохая" гордый кавказский человек два часа держал на мушке женщину и годовалого младенца, чтобы доказать себе и другим, что он мужчина, а не слюнтяй и его нельзя "кинуть", как лоха. В новом фильме Хван изобретает очередной мотив, полемически оправдывающий убийство, -- любовь. По Достоевскому, склонность к преступлению возникает на почве холодной иппохондрии, мании величия и презрения к людям, а любовь ведет к смирению, покаянию и новой жизни. Хван же совершенно иезуитски заставляет своего героя убивать именно ради любви.
При этом никакой собственно любви в кадре нет. Хрупкая, инфантильная Лиза в исполнении П.Кутеповой мало походит на объект испепеляющей страсти. А.Лазарев-младший, играющий Илью, тоже не напоминает страстно влюбленного. Его чувства выражаются главным образом в бесконечном повторении трех фраз: "Лиза, я люблю тебя!", "Лиза, я не могу без тебя!", "Лиза, я убью всякого, кто тебя обидит!", -- и этот сценарный минимализм при полном отсутствии психологических обертонов и оттенков превращает героя не в человека даже, сколь угодно безумного, а в чистого зомби, неуклонно следующего заданной режиссером программе. Поскольку вокруг этого биоробота -- обычные люди, не плохие и не хорошие, и каждый из них хоть чем-нибудь да обидел бедную Лизу, ясно, что Илья не остановится, пока не истребит всех до единого персонажей картины. Перепуганная Лиза умоляет его прекратить, пытается предупредить и спасти потенциальных жертв, но переключить программу в сознании Ильи невозможно. Он идет до конца, что позволяет режиссеру пустить в ход весь набор жанровых аттракционов: автомобильные гонки, нарастающий саспенс, баррикадирование дверей, похищения, взрывы, выстрелы и т.д. Однако весь этот ужас никого всерьез не волнует. Зритель не испытывает ни страха, ни сострадания, потому что сострадать тут, в принципе, некому.
По пути от Достоевского к триллеру режиссер "разлагает" характеры своих киноперсонажей до нуля. Илья -- Раскольников -- оказывается не философом преступления, а запрограммированным маньяком, который ни в чем не раскаивается и кончает жизнь самоубийством. Психотерапевт Феликс -- Порфирий Петрович -- трансформируется из умного, опытного аналитика, при первой же встрече с Раскольниковым видящего его насквозь, в ничтожного эгоиста и профессионально несостоятельного доктора (именно он залечил Илью до агрессивной невменяемости). Лиза из кроткой и героической Сонечки Мармеладовой превращается в заурядную любовницу, напуганную преступлениями Ильи так, что спасает себя, а не его душу.
Известные исполнители А.Лазарев-мл., П.Кутепова, Г.Тараторкин, С.Брагарник в роли не очень понятной тетушки-интриганки играют не плохо и не хорошо -- никак. Они формально существуют в отведенном им сюжетном пространстве и не мешают ни друг другу, ни режиссеру, ни зрителю. В фильме вообще нет никакой психологии, столкновения характеров, внятно обозначенных конфликтов; истоки всех коллизий уводят к каким-то тайнам, скрытым в далеком прошлом, и докопаться до них -- все равно что снять вторую серию "Умирать легко". Лучше уж не вдумываться что, как и почему и воспринимать происходящее как чередование самодостаточных "трюков" и отчасти приятных, отчасти эпатирующих "картинок".
Что это? Неумение снимать жанр? Сознательная пародия на триллер? Или доведение до логического предела, до химической чистоты некоторых стилевых тенденций, характерных, в частности, для так называемого малобюджетного кино. Его авторы любили изобрести какой-нибудь искусственный, высосанный из пальца конфликт, чтобы "взбодрить" драматургически невнятную реальность и развернуть на экране бурное действие со стрельбой, беготней, трупами и наркотическими видениями. Отличие фильма Хвана от предшествующих малобюджетно-жанровых опусов состоит не в увеличении бюджета, а в принципиальном искоренении общественно-значимых реалий типа мафии, власти или провинциально-школьного тоталитаризма. "Умирать легко" -- абсолютно частная история, освобожденная равно от психологии и от социальности; криминальный сюжет, основанный на фантастических допущениях и разыгранный с участием персонажей-фантомов. А в этом лабораторном пространстве уже можно все; можно всласть предаваться любимым стилистическим упражнениям: в красивое подмешивть тошнотворное, в высокое -- низкое, в ужасное -- смешное; дезавуировать походя этические заветы великой русской литературы и эстетизировать смерть; словом, без особого покушения на общественную нравственность реализовать тот негативистский пафос, который является важнейшей чертой режиссерского дарования А.Хвана и многих его идейных соратников.
Визуальное обоснование преступления в некоторых сценах фильма -- бесспорная удача. Весьма небанально снято первое убийство, положившее начало преступлениям Ильи и связанное с искоренением причины его сексуальных комплексов. В фильме столь сложная психологическая процедура определяется просто: "вырвать корешок", а в образе "корешка" предстает травестированный персонаж -- дама с огромным белым бантом в русой косе, в белом платье и с белым лицом (как молоко в стакане, которое сладко пила Лиза). Ее зовут Наташа, и когда-то на выпускном вечере она изнасиловала Илью, сбив ему всю программу и сделав из него импотента. Наташа выполнена Е.Шевченко в откровенно комиксном стиле: этакая кукольного вида сволочь с голосом, выводящим пронзительно-стервозные ноты. Актриса вносит в эстетику образа необходимую комическую крамолу, "снижая" готовящуюся трагедию и "стирая" границы ужасного. Она -- парадоксально-смешной ужас, который из трагического наваждения превращается в занимательный фантом.
Сам факт физического устранения Хван тоже превращает в остроумно организованное зрелище. Небанально орудие убийства -- арбалет с сильным оптическим прицелом. Когда выпущенная Ильей стрела летит в Наташу, та с истошным визгом разевает рот с ярко накрашенными губами, и стрела влетает в эту мишень, пронзает ее насквозь, отфиксировавшись кровавой точкой на затылке. Жестокий, ироничный садизм и изобретательная циничная пародия, заставляющие вспомнить фразу Б.Лившица: "Раскроенный череп женщины с просвечивающим затылком раскрывает ослепительные перспективы"1. Испытывая к "ослепительным перспективам" преступления эстетический интерес, Хван в данном случае весьма художественно его реализует.
К числу других безусловно удавшихся Хвану "трюков" следует отнести странный вид Москвы, стилизованной под Питер: все чинно, пропитано сыростью, декорировано железными оградами и строгой архитектурной значимостью не по-московски узких улиц. Эффектно выглядит в фильме кинопроекция женского тела на постельном белье, красиво взрывающиеся автомобили, простреленный аквариум, содержимое которого прозрачным водопадом выливается на пол, гротескные метаморфозы грима -- все новые громадные синяки и царапины, появляющиеся на лице вконец обезумевшего маньяка. Однако Хван не во всем верен себе, и в иных случаях изобретательность по части тошнотворной красоты и зрелищных убийств ему изменяет. Устранение воспитательницы детского дома, запиравшей когда-то Лизу в шкафчике, и театрального художника, рискнувшего приставать к бедняжке, почему-то не вдохновили режиссера, и они лишены в фильме какой бы то ни было зрелищности.
В общем, ясно, что одного только эстетического обоснования для преступлений оказывается недостаточно. Так и выходит, что фильм незауряден в деталях и примитивен в целом; любопытные режиссерские идеи разбросаны по картине, но не связаны друг с другом и не образуют последовательного формального единства. Впрочем, рыхлость и невыстроенность целого -- старая болезнь отечественного искусства. И в этом смысле "Умирать легко" -- явление типичное для сегодняшнего кино. Слишком много за последние годы накоплено причудливых образований, где жесткость заданной жанровой структуры размыта до неузнаваемости волюнтаристской стихией авторского "я". Впрочем, в маргинальности, амбивалентности, анормативности подобных произведений выражается, наверное, вся непроясненность нашей жизни и нашего самочувствия. И в стране, перманентно существующей на грани "дефолта", искусство, создаваемое "на грани фола", выглядит, вероятно, вполне уместно.
Полюбите нас маньяками
Премьера в ЦДК фильма Александра Хвана "Умирать легко" прошла на повышенном градусе ожиданий. И хотя они не оправдались, это не убило интерес к попыткам освоить по-прежнему экзотический жанр психотриллера.
Было бы славно понаблюдать за Хичкоком, если бы мэтр вдруг воскрес и оказался в Москве. Трудно сказать, что бы предпочел старик: американскую копию-римейк своего "Психоза" (ее крутили в тот же день для прессы) или самостоятельное "упражнение в жанре" своего далекого российского последователя Александра Хвана.
Зато мы знаем, что сказал другой ветеран кинематографа, Армен Медведев, со сцены ЦДК. "Я бы не рекомендовал 'Умирать легко' для показа к дню рождения патриарха,-- заявил бывший министр.-- Но талант можно превозмочь только талантом, а любовь, которую питает к своим странным героям Хван, лишь любовью других режиссеров к другим героям".
И впрямь, глубоко не правы те, кто упрекает Хвана за выморочность и "холодный нос". В новом фильме он проявляет даже переизбыток чувств. Режиссер пытается понять, а значит, и простить каждого из героев повести Людмилы Улицкой. Ладно бы -- одинокую бедную Лизу, которая вдруг испытывает "что-то материнское" к Илье, одаренному молодому человеку с вредной привычкой подглядывать за женщинами в окна. Труднее, но и заманчивее влезть в шкуру маньяка, которым оборачивается бледный юноша, в порыве первого чувства чуть ли не в один присест укокошивший троих Лизиных обидчиков.
Хван, очевидно, следует веяньям "новейшего гуманизма", согласно которым и маньяк имеет право на жизнь и деятельность. Но при этом зло, ставшее предметом доброжелательного разглядыванья, лишается покрова тайны, на котором и держится настоящий психотриллер. Оно, зло, на минуту-две появляется в образе гротескно разряженной Елены Шевченко -- первой жертвы маньяка, тут же получающей из арбалета в глаз за то, что некогда изнасиловала и сломала психику мальчика. Полина Кутепова, к злу не имеющая прямого отношения, остается декоративной "хичкоковской блондинкой". Зато Александр Лазарев-младший мобилизует всю мощь семейных традиций и системы Станиславского, чтобы из супермена в кожаных штанах (каковым и был на премьере) перевоплотиться в закомплексованного обмылка. А потом поразить обратным превращением в живую машину террора, между делом успевающую произносить внутренние монологи.
Не было бы их -- победу бы праздновал чистый триллер, где стрелы послушно летят в цель, а куски взорванных автомобилей красиво парят в небе. Но приглашенный на чужой пир Станиславский явно не справляется с коварным жанром, и на подмогу позвали Фрейда. Лиза, чтобы помочь Илье, обращается к своему тайному воздыхателю-врачу. Диагноз (вуайеризм на фоне импотенции или что-то в этом роде) героя Георгия Тараторкина не просто замыкает любовный треугольник, но демонстрирует профессиональную невозмутимость и холодный блеск ума. Благодаря Тараторкину в середине фильма поднимается долгожданная волна "саспенса". Но хотя из Раскольникова легко бы мог произрасти Порфирий Петрович, этого не происходит.
В финале режиссер добавляет еще пару-тройку погонь, разборок и "циничных" крупных планов в духе Линча и Тарантино, чтобы завершить фильм титрами, величественно плывущими под "Panis Angelicus" Сезара Франка, под сладкозвучный дуэт Паваротти и Стинга. Это мечта о синтезе высокого и низкого, страшного и смешного. Увы, только мечта.
У критиков уже был случай высказаться о творческой траектории Хвана в связи с фильмом "Дрянь хорошая, дрянь плохая". О том, как режиссер предал забвению принципы авторского кино ради жанровых и "человеческих" фильмов. Новая картина получилась даже слишком человеческой для того, чтобы в ее зеркале можно было разглядеть что-либо помимо погруженной в себя троицы "странных героев". Хотя бы осколок новорусской морали из "Дряни". Или экзотику провинциальных гадюшников -- как в "Змеином источнике" Николая Лебедева.
Кстати, Лебедев тоже завершает сейчас новый фильм -- и тоже в жанре психотриллера. Так что Хичкоку стоит еще на какое-то время задержаться в Москве.
АНДРЕЙ ПЛАХОВ
|
|
|
|
